"Завершаем цикл публикаций о жизни, служении и исповедническом подвиге первого настоятеля храмов Марфо-Мариинской обители преподобноисповедника Сергия (Сребрянского)"

Тюрьмы и ссылки

В 1925 г. власти приняли решение закрыть Марфо-Мариинскую обитель милосердия. 

Часть зданий отобрали под поликлинику, обительскую квартиру отца Сергия тоже планировали забрать. Посыпалась череда клеветнических доносов. Священника арестовали и заключили в Бутырскую тюрьму. Его супруга монахиня Елисавета сразу же принялась хлопотать об освобождении. Тогда дело прекратили, и отец Сергий был освобожден.

К этому времени почти всех сестер отправили в ссылку. Отец Сергий и монахиня Елисавета решили выехать на родину матушки в село Владычня Тверской области.

Здесь подвижник служил в Покровской церкви, подвизался как духовник и проповедник. Люди знали его как молитвенника и человека святой жизни, обращались к нему за помощью.

Но были и недоброжелатели. В 1930 г. по доносам последовал очередной арест. Батюшку с больным сердцем увезли в Тверскую тюрьму. Он был осужден на 5 лет и выслан в Архангельскую область, побывал в лагерях на Кандалакше и Печоре. В эту ссылку за ним поехали матушка Елисавета и монахиня Милица, добрый друг и помощник в скитаниях.

Величественная и суровая природа Севера произвела большое впечатление на исповедника. «Огромные ели, закутанные снежными одеялами и засыпанные густым инеем, стоят как зачарованные, – вспоминал он, – такая красота – глаз не оторвешь, и кругом необыкновенная тишина... чувствуется присутствие Господа Творца, и хочется без конца молиться Ему и благодарить Его за все дары, за все, что Он нам посылает в жизни, молиться без конца...».

Ссыльные священники работали на лесоразработках и сплаве леса. Архимандрит Сергий трудился на ледянке – водил по ледяной колее лошадь, таскавшую бревна.

Вот как он описывал эти годы: «К большой сосне прислонюсь и сплю. Иногда вижу, сзади снежная пыль столбом, мчатся надсмотрщики. Изобьют нагайками, плетками и мчатся дальше: такое у них развлечение было. Если бы сейчас пришел тот, я бы посадил его в красный угол и накормил самым лучшим. Я ему уже давно все простил».

На Севере было очень голодно, тогда пригодилась любовь батюшки собирать грибы. Он их умело находил и вкусно готовил.

Близкие отца Сергия вспоминали: «В быту он был очень скромен и неприхотлив. Пища была простая, всегда постная и без мяса. Любил винегрет и особенно грибы. Сам их собирал и готовил виртуозно грибные блюда».

Годы ссылки оставили след в привычках отца Сергия. Его крестница Елена Антонова рассказывала: «Батюшка Митрофан с матушкой обедали из одной тарелочки, так они привыкли, когда батюшка был на каторге». Спал он всегда одетым, вероятно, также по лагерной привычке: брюки стеганые и обжимка (легкая стеганка). Один раз решил раздеться, но так и не смог уснуть.

Несмотря на болезни и возраст – священнику к тому времени было уже 60 лет, старец с помощью Божией выполнял норму, отмеренную ему начальством. Когда приходилось корчевать пни, он делал это один и в короткое время. Такая каторжная работа не прошла бесследно, впоследствии отец Сергий страдал стенокардией.

У отца Сергия был талант делать макеты. В его комнате всегда стоял сделанный своими руками макет церкви. Местным деревенским детям он сделал макет паровоза с пассажирскими и товарными вагонами, которых они не видели ни разу в жизни по дальности тех мест от железных дорог.

За усердную и честную работу отцу Сергию сократили срок пребывания в ссылке. Перед отъездом он устроил обед своим заключенным товарищам. Все были изумлены: раньше так никто никогда не делал.

В 1933 г. отец Сергий вернулся из ссылки, в Москве он мог остановиться только на один день, и это был его последний визит в Обитель. Проживать в Москве ему было запрещено. Он простился с закрытой и разоренной Обителью и отправился во Владычню.

Во Владычне

Первое время во Владычне вместе с отцом Сергием и матушкой жили сестры Обители – Мария Петрова, Фрося и Зина.

Жили они в небольшой избе с русской печью, кирпичной лежанкой и просторным двором. Покровский храм во Владычне был закрыт, и отец Сергий ходил молиться в соседнее село. Впоследствии власти стали выказывать неудовольствие по поводу его появления в храме, и батюшка молился дома.

«Дедушка Митрофан был седым стариком с длинными белыми волосами и бородой. Сильное впечатление произвел на меня иконостас в доме, казалось, он освещал избу мягким светом. Во время службы лицо дедушки было особенным, вдохновенным. Тесная комната избы не вмещала пришедших. Я ощущал мир любви!», – так рассказывал о знакомстве с праведником внучатый племянник отца Сергия.

У отца Сергия было много родственников, которые навещали его. Он любил общаться с маленькими детьми, всех старался крестить.

Однажды родственник в тяжелые послевоенные годы привез солдатские брезентовые сапоги для батюшки. Как же он был доволен! Любил, как полковой священник, быть в сапогах, чтобы чувствовать себя подтянутым. Летом в них ходил за ягодами и грибами.

По вечерам на завалинке после молебна отец Сергий беседовал с молодежью. Рассказывал о Русско-японской войне, Обители и, конечно, о Великой княгине Елизавете Феодоровне.

Несмотря на свой преклонный возраст и плохое здоровье, он активно участвовал в строительстве дома для своего племянника. Батюшка все рассчитал, как настоящий архитектор и строитель: снял замеры, составил план. Своими руками сделал лестницу, утеплил дом. Этот дом цел и сейчас.

Во время Великой Отечественной войны, когда немцы захватили Тверь, во Владычне расположилась русская воинская часть. Здесь ожидался тяжелый бой с немцами. Жителям можно было отойти дальше от передовых позиций, но отец Сергий, монахини Елизавета и Милица остались.

Почти каждый день над селом летали немецкие самолеты, но ни разу ни одна бомба не попала сюда. Это отметили и военные, у которых возникло ощущение, что село будто находится под чьей-то защитой. Однажды батюшка пошел на другой конец села со Святыми Дарами причастить тяжелобольного. Один из часовых остановил его и, пораженный видом убеленного сединами старца, бесстрашно шедшего через село, непроизвольно высказал ту мысль, которая владела умами многих: «Старик, тут кто-то молится».
Местные жители, очевидцы событий, приписывают чудесное избавление села от смертельной опасности молитвам отца Сергия.

Последний период жизни отца Сергия (Сребрянского) стал временем старчества. Он ежедневно наставлял и окормлял своих духовных чад и жителей окрестных сел. Из Москвы, Твери и других городов к нему ехали и шли пешком. Гостей издалека он оставлял ночевать у себя, для каждого находил время и ласковое слово. Около крыльца заботливо ставил ведро со свежей водой и кружку, чтобы каждый гость мог напиться и умыться.

За исповеднический подвиг, праведную жизнь и глубокое смирение Господь наделил отца Сергия дарами прозорливости и исцеления. Он сам со смирением говорил, что люди считают его прозорливым, а на самом деле «это действует благодать священства».

Сохранилось немало воспоминаний и историй, когда по молитвам старца люди получали исцеление.
В последние годы жизни отца Сергия его духовником был протоиерей Квинтилиан Вершинский, который сам несколько лет пробыл в заключении и хорошо знал, что такое тяготы гонений. В Доме-музее Великой княгини Елизаветы Феодоровны хранится крест отца Квинтилиана, к которому прикладывался батюшка.

Сохранились воспоминания протоиерей Квинтилиана об отце Сергии (Сребрянском): «Всякий раз, когда я беседовал с ним, слушал его проникновенное слово, передо мной из глубины веков вставал образ подвижника-пустынножителя... Он весь был объят божественным желанием... Это чувствовалось во всем, особенно – когда он говорил. Говорил он о молитве, о трезвении – излюбленные его темы. Говорил он просто, назидательно и убедительно. В нем меня все удивляло, все было необыкновенно. Удивляло его незлобие. Как-то раз он заметил мне: “Плохих людей нет, есть люди, за которых особенно нужно молиться”. В беседах его не было даже и тени неприязни к людям, хотя он и много страдал от них. Не менее поразительно было и смирение его. Как-то раз он сказал мне: “Вы счастливы, очень счастливы, ибо стоите у Престола Божия, а я вот за свои грехи и недостоинство лишен этой милости Божией».

С людьми отец Сергий был необыкновенно кроток и ласков. В душе собеседника он быстро находил больное место и врачевал.

В последние два года жизни батюшка много болел. Предчувствуя свой уход, он писал одной из сестер Обители: «…оканчиваем земную жизнь, прощай и прости. Уходим с любовью к Вам и ко всем, с кем в жизни приходилось встречаться. Нас никто не обидел, слава Богу за все!». Такие слова любви и благодарности написал человек, прошедший каторгу, издевательства и тяжелое время гонений за веру.

За три дня до смерти к отцу Сергию во Владычню приезжала бывшая сестра Обители Агриппина. Были объятия, слезы, целования после тридцати с лишним лет разлуки. Батюшка к этому времени уже не вставал, тяжело болел воспалением легких. Он ни на минуту не отпускал Агриппину, и днем, и ночью вспоминал годы служения в Обители и Великую княгиню Елизавету Феодоровну.

А также поведал о своем плане возрождения Обители. И в последние часы своей жизни он мечтал служить Богу и делам милосердия.

5 апреля 1948 г. архимандрит Сергий (Сребрянский) отошел ко Господу на 77-м году жизни. Перед смертью он посмотрел на небо и сказал: «Когда я умру, приходите на мою могилку. Если буду иметь дерзновение у Господа, я вам помогу».

На похороны съехалось множество народа, священники и несколько сестер Обители. Когда поставили гроб и стали прощаться, люди достали иконки и стали прикладывать к телу батюшки. Уже тогда они чувствовали, что жили рядом со святым человеком.

Текст и фото подготовлены при поддержке Дома-музея Великой княгини Елизаветы Феодоровны.